Жванецкий: Я забираю крик обратно...
В моей записной книжке 66-го года ноября: «Я не хочу быть стариком!.. Я не хочу быть стариком!.. Я не хочу быть стариком!..» Три крика... Сегодня июль 2003-го. И что с того, что не хотел?
Услышал бы меня Господь...
Он точно слышал.
Он просто понял — от какого идиота... Представляю!
Я бы не сел в автомобиль, я б сына не увидел, не посадил за стол сто человек.
Я б моря не увидел из своего окна.
Я бы прохладу летом не включил.
Не знал компьютер.
И не узнал свободы.
Я не прочёл бы Оруэлла, Ницше, Пруста.
Себя бы не прочёл...
Что делать? За продолжение жизни мы платим старостью. За старость платим смертью...
Кто виноват, что всё так дорого?
За право повидать, как взрослым станет сын, услышать, что он скажет, я должен был болеть, лечиться, кашлять. Но я обязан был увидеть другую жизнь.
Отели, яхты, переполненные магазины.
Автомобили, лезущее друг на друга, японский рыбный рынок, греческие острова — как бы увидел, если бы не постарел?
Я много дал. Я дорого купил.
Я заплатил годами, силой, остроумием.
Женщинами.
Красотою ранней смерти, столь любимой у нас в стране.
Я выбрал путь труднее.
Я старел, седел, ушёл из ежедневного употребления, из популярности.
Я отдал всё, чтоб только посмотреть: газеты, спонсоры, помады, памперсы, суды присяжных...
Пришёл, увидел, посмотрел...
А этот вопль: «Я не хочу быть стариком»?!
О Господи! Прости. На самом деле извини.
Я серьёзно — прости!
Я забираю крик обратно.
Я прошу там на верху не обижаться. Дай мне обратно! Дай сюда!
Есть разница. Тогда я был специалистом. С той жизнью мы на равных. И кто кого когда имел...
Сейчас смотрю, пишу, перемещаюсь, но не лезу в жизнь.
Поглаживаю по головке тех идиотов, кричащих моим голосом: «Я не хочу быть стариком!»
Т-с-с... Успокойся. И не надо.
В моей записной книжке 66-го года ноября: «Я не хочу быть стариком!.. Я не хочу быть стариком!.. Я не хочу быть стариком!..» Три крика... Сегодня июль 2003-го. И что с того, что не хотел?
Услышал бы меня Господь...
Он точно слышал.
Он просто понял — от какого идиота... Представляю!
Я бы не сел в автомобиль, я б сына не увидел, не посадил за стол сто человек.
Я б моря не увидел из своего окна.
Я бы прохладу летом не включил.
Не знал компьютер.
И не узнал свободы.
Я не прочёл бы Оруэлла, Ницше, Пруста.
Себя бы не прочёл...
Что делать? За продолжение жизни мы платим старостью. За старость платим смертью...
Кто виноват, что всё так дорого?
За право повидать, как взрослым станет сын, услышать, что он скажет, я должен был болеть, лечиться, кашлять. Но я обязан был увидеть другую жизнь.
Отели, яхты, переполненные магазины.
Автомобили, лезущее друг на друга, японский рыбный рынок, греческие острова — как бы увидел, если бы не постарел?
Я много дал. Я дорого купил.
Я заплатил годами, силой, остроумием.
Женщинами.
Красотою ранней смерти, столь любимой у нас в стране.
Я выбрал путь труднее.
Я старел, седел, ушёл из ежедневного употребления, из популярности.
Я отдал всё, чтоб только посмотреть: газеты, спонсоры, помады, памперсы, суды присяжных...
Пришёл, увидел, посмотрел...
А этот вопль: «Я не хочу быть стариком»?!
О Господи! Прости. На самом деле извини.
Я серьёзно — прости!
Я забираю крик обратно.
Я прошу там на верху не обижаться. Дай мне обратно! Дай сюда!
Есть разница. Тогда я был специалистом. С той жизнью мы на равных. И кто кого когда имел...
Сейчас смотрю, пишу, перемещаюсь, но не лезу в жизнь.
Поглаживаю по головке тех идиотов, кричащих моим голосом: «Я не хочу быть стариком!»
Т-с-с... Успокойся. И не надо.
